С началом Первой мировой войны (она же последняя русско-турецкая), обе стороны прилагали усилия, чтобы разжечь на территории противника восстания через своих прокси союзников. Россия, как известно, весьма успешно использовала отряды армянских националистов-дашнаков, но также и османских ассирийцев и курдов. Со своей стороны, османы также пытались разжечь восстания и партизанскую войну против России. В первую очередь, конечно же, младотурки (а еще больше — немцы) рассчитывали на поддержку мусульманского населения Российской империи. Впрочем, многие османские государственные деятели относились к этой идее скептически, и не без оснований — никакого мусульманского восстания не случилось, хотя сотни человек, включая лидеров мусульманских общин, и были арестованы в мусульманских регионах империи как «турецкие шпионы». Разумеется, было Туркестанское восстание 1916 года, которое и сегодня часто приписывается действию османской пропаганды, но наличие турецкого следа в тех событиях как минимум сомнительно. Мусульмане Российской империи в целом не отозвались на призыв к джихаду, зато среди них, как и среди других подданных империи, наблюдался подъем патриотических настроений, о чем в Стамбуле хорошо знали. Если не считать оккупированных областей Анатолии, то, пожалуй, единственным значительным исключением стали курдские племена Ирана, которые действительно отозвались на призыв османских султана и шейха-уль-ислам, и создали проблемы для российских оккупационных войск.
Тем не менее, османы все равно пытались разжечь пожар восстания. Прямо перед началом войны в Эрзэруме был создан Кавказский революционный комитет, ставивший себя целью освобождение мусульманского Кавказа от российской оккупации. Состоял он в основном из черкесов, и с началом войны несколько его членов установили связи с мусульманскими сепаратистами в Азербайджане и на Северном Кавказе, в частности с известным мусаватистом Мамедом Эмином Расулзаде.
В 1915 году свое «Общество защиты прав тюрко-татарских мусульман в России» создал идеолог турецкого национализма Юсуф Акчура, при участии азербайджанца Али Хусейнзаде, крымского татарина Мехмеда Эсада Челебизаде и бухарца Мукимеддина Бегчена бея. Общество публиковало анти-российские памфлеты, а в 1916 году Акчура принимал участие во втором съезде угнетенных народов в швейцарской Лозанне. Впрочем, проблемы, сопровождавшие его по пути в Лозанну (ему не хватало денег, не мог вовремя сделать паспорт) указывают, что его деятельность в приоритеты османов не входила.
Интересным и мало известным фактом остаются попытки османов взаимодействовать против царской России в союзе с немусульманскими сепаратистами. Среди них были армяне, евреи, грузины, украинцы, и даже казаки.
Вот что пишет принстонский профессор Майкл А. Рейнольдс в своей книге о последних днях Османской империи:
Османское сотрудничество с грузинами
В своих усилиях по подрыву российского контроля над пограничными районами османы не ограничивали поиск союзников мусульманами и турками. В разное время они рассматривали армян, грузин, украинцев и евреев в качестве потенциальных союзников. Революция 1908 года и восстановление конституционного строя вызвали волнение не только в османских землях, но и в России тоже. Далеко не рассматривая ее в качестве выражение этнического или религиозного партикуляризма, многие современники видели революцию как часть всеобщего марша к представительному правительству и свободе. Привлеченное относительно свободной атмосферой Стамбула, значительно социалистическое сообщество «нелегальных» русских подданных осело в столице Османской империи. В то время как для многих европейцев Османская империя функционировала в качестве символа по существу чуждой азиатской цивилизации, считаясь дряхлой и устаревшей или буйной и молодой, в зависимости от предрассудков наблюдателя, по крайней мере для некоторых российских подданных османский политический эксперимент намекал на обещание новой цивилизации, которая бы не знала границ между старыми, в значительной степени религиозно определенными границами Европы и Азии.
Самым известным из социалистов, проживавших в Стамбуле, был Израиль Гельфанд, более известный как «Парвус». Парвус быстро установил связи с кругами унионистов и младотурок, а между 1911 и 1915 годами писал для нескольких публикаций. Подрывая веру османов в экономический либерализм, он энергично утверждал, что европейские инвестиции не развивают империю, а обедняют ее. Он утверждал, что расширенный государственный контроль над экономикой был необходим для освобождения Османской империи. Под влиянием идей Парвуса Юсуф Акчура отмечал печальную параллель между своей империей, где греки и армяне доминировали в купеческих и бизнес-классах, и Польшей, где буржуазия полностью состояла из евреев и немцев. Унионисты сделают создание нового мусульманского среднего класса и смещение старого христианского, частью своего стремления освободить империю от зависимости.
Но революция 1908 года также вдохновила других российских подданных на цели, более конкретные, чем мировая революция. К ним относится группа грузинских сепаратистов, которые прибыли в том году в Стамбул. Среди них был архимандрит Николай, бывший настоятель крупнейшего монастыря Грузии. Он начал писать призывы к новому правительству в 1909 году, описывая Османскую империю как спасителя Грузии от «гнета и дикости России». Его призывы в основном остались без ответа. Но летом 1914 года он увидел начало войны как шанс для Грузии обрести независимость. В августе он и несколько его грузинских коллег основали националистический комитет в Трабзоне. В своих просьбах об османской помощи Николай предсказывал, что появление османских солдат в Грузии спровоцирует народное антироссийское восстание, возглавляемое тремя тысячами грузинских священников. Он начал работать с Тешкилят-и Махсуса, чтобы организовать восстание внутри Грузии, ведя антироссийскую пропаганду и собирая оружие.
Немцы и османы обдумывали десантное вторжение в пятидесяти километрах к северу от Батуми, рассуждая о том, что грузинская область будет приветствовать антироссийские силы. Однако вспышка османско-российских боевых действий прервала подготовительные операции внутри Грузии, и немцы и османы в конечном счете отвергли план вторжения как неосуществимый с точки зрения логистики. Одним из предложений Николая было создание на османской земле грузинского легиона, который бы сражался за независимое грузинское государство. Он финансировался немцами и размещался вместе с османской армией. Легион представлял собой смесь христиан и мусульман и насчитывал примерно 600 человек, набранных из военнопленных и беженцев. Немецкие наблюдатели считали, что османы с самого начала были враждебны к легиону и пытались подорвать его. Однако османская переписка четко указывает, что это мнение преувеличено.
Высшее османское руководство переживало по поводу границ, предусмотренных для независимой Грузии — в частности они не хотели, что она охватывала Карс, Ардаган, Елисаветполь, или Александрополь (Гюмри) — но после того, как грузины отказались от всяких претензий на эти территории, обе стороны пришли к соглашению о сотрудничестве. Использование в легионе русской военной выучки и неспособность офицеров понимать турецкий язык вызывали технические проблемы для интеграции подразделения в османскую армию, но османские офицеры, назначенные для работы с легионом, не считали эти несовместимости непреодолимыми. В начале войны Бахаэддин Шакир с восторгом относился к христианским грузинам как к союзникам. Другие, однако, с подозрением относились к легиону. Некоторых раздражало, что легион использует грузинский флаг вместо османского штандарта. Более того, губернатор Трабзона уволил отвергал грузин как бездельников, которые мечтают о долгой войне, чтобы они могли продолжать получать деньги от немцев. Для верности он добавил в своей жалобе, что даже если не принимать во внимание их праздность и бездельничество, их неспособность, как христиан, молиться за султана, подчеркивает их бесполезность.
Командиры Второй и Третьей армий, Вехиб паша и Махмуда паша, соответственно, согласились с тем, что от грузин было мало пользы — мнение, к которому пришли и некоторые немцы. Энвер принял к сведению критику. Он дал указание, чтобы грузинам позволили сохранить свой флаг, но подчеркнул, что грузинский легион должен использоваться для обслуживания османских, а не грузинских целей. Грузинские новобранцы из легиона иногда отправлялись в секретные миссии внутри Грузии. Однако в апреле 1917 года османы распустили легион. Причина решения неизвестна, но, скорее всего, была связана с трением между немцами и османами из-за контроля над легионом. Османы были очень подозрительны ко всему, что немцы делали на их территории и вокруг нее. Османы посчитали, что от легиона мало пользы и он слишком близко к немцам, которые не только финансировали его, но также были очень близки с его грузинским главой, князем Георгием Мачабели. Мачабели затмил Николая в качестве грузинского лидера, а в 1918 году будет препираться с османскими дипломатами из-за будущего Грузии и Восточной Анатолии.
Османы и украинцы
В тоже самое время, когда архимандрит Николай основал Грузинский комитет, несколько украинцев в городе Лемберг основали Союз освобождения Украины (СОУ). Их целью было добиться от Центральных держав провозглашения создания независимой Украины как цели войны, а также сформировать армейские подразделения из украинских военнопленных. СОУ незамедлительно направил в Стамбул Мариана Басок-Меленевського, лидера украинской социалистической группы «Спілка». Однако социалистическая эмигрантская община города решила, что попытка посланника СОУ создать проект конституционной монархии во главе с немецким принцем несовместимой с социалистическими принципами. Басок-Меленевському повезло, когда он возобновил свои контакты с Парвусом, который помог СОУ установить контакты с Тешкилят-и Махсуса.
СОУ предназначались ключевые роли в планах Центральных держав по разжиганию восстания в Украине, высадке десанта в Одессе и на Кубани, и подстрекательстве к мятежу на российском Черноморском флоте. Члены СОУ принимали участие в обсуждении этих планов с главой Тешкилят-и Махсуса майором Сулейманом Аскери беем, Энвером, германскими и австро-венгерскими военными чиновниками. Поскольку эти планы все требовали возможностей, превышающих те, что имелись у Центральных держав, из них ничего не вышло, кроме проникновения членов СОУ из Стамбула в Россию. В то же время представители СОУ отбирали людей среди российских военнопленных в Измире, отделяя их не основании самоидентификации, а в зависимости от того, родился ли пленный на территории воображаемого украинского государства. Затем они читали этим пленникам лекции по истории Украины и революционной политике, чтобы внедрить им свою «правильную» этно-политическую идентичность. Предполагалось, что эти заключенные будут зачислены в украинский легион, который будет сражаться вместе с армиями Центральных держав. Деятельность и контакты СОУ не ограничивались военными и разведывательными каналами. Им удалось заставить стамбульскую прессу публиковать статьи об их деле, а в декабре два украинца добились встречи с Саидом Халимом и другими министрами кабинета. Полевые потери в войне с русскими и спектр украинского сепаратизма в Галиции ослабили энтузиазм Вены в отношении СОУ и украинского дела, и поэтому штаб СОУ переместился в Берлин весной 1915 года. Делегация СОУ в Стамбуле продолжала прилагать усилия для поддержки среди османов, публикуя книги и памфлеты, и лоббируя чиновников. В начале 1915 года Басок-Меленевський получил от Талата первое публичное одобрение независимой Украины со стороны одной из Центральных держав. В течение следующих трех лет это признание ничего не значило, но свержение царя и крах Российской империи наделили отношения СОУ и Османской империи геополитическим значением.
- Shattering Empires: The Clash and Collapse of the Ottoman and Russian Empires 1908–1918 by Michael A. Reynolds